Трое суток спустя…

В 19 лет Олег, тогда простой срочник, разбирал завалы в Нефтегорске, искал под бетонными плитами выживших, носил тела погибших, а спустя полгода получил медаль «За спасение погибавших». 

Сегодня, спустя 30 лет, Олег СТЁПОЧКИН впервые рассказывает газете «Знамя труда» о страшной трагедии, очевидцем которой ему довелось стать.

– Олег Иванович, где вы были в день землетрясения?  

– В 1994-1996 годах я проходил срочную службу в Хабаровске, в селе Галкино, в 16-й отдельной гвардейской бригаде радиационной, химической и биологической защиты. Землетрясение застало меня там. Через три дня после трагедии нас, 50 человек из бригады (многие сахалинцы), отправили в Нефтегорск.

 – Как вас мобилизовали?  

– Нас собирали добровольно. Объяснили, что произошло сильное землетрясение на Сахалине. Многие ребята, включая меня, вызвались помочь. Из Хабаровска мы вылетели в Оху, а оттуда – к месту катастрофы.  

– Какими были первые впечатления?  

– Когда приземлились в Оху, через пять минут начались подземные толчки. Я подумал: «Ё-моё, я точно на Сахалине!».

Мы разбили лагерь на окраине Нефтегорска, у старой буровой с телевышкой.  

– Что вы увидели в Нефтегорске?  

– Ужас. Каменные двухэтажки стояли с трещинами, а пятиэтажки лежали грудой обломков. Некоторые дома горели из-за утечек газа. Мы прибыли на третьи сутки – уже поздно для спасения многих.

– Чем занимались на месте?  

– Разбирали завалы. Находили погибших, уносили их. Если обнаруживали живых – их было всего двое – сразу передавали спасателям. Работали по пять человек, под руководством военных.  

– Олег Иванович, что запомнилось больше всего?  

– Люди... Особенно дети. Десятилетний мальчик, которого мы нашли живым на третий день. И те, кого уже не спасти. Носили их тела – до сих пор больно вспоминать. Помню минуты тишины, когда глушили технику, с собаками обследовали завалы.

– Перед интервью вы говорили, что ваш отец тоже был там?  

– Да, он работал в Нефтегорске и до землетрясения, развозил людей. Помогал во время ликвидации последствий катастрофы, но мы так и не встретились. Работали в разных сменах – кто-то днём, кто-то ночью.  

– Как эта история повлияла на вас?  

– Тогда я был молод, многое не осознавал, но понял, как хрупка жизнь. Стал больше ее ценить. Теперь понимаю: такие испытания либо ломают, либо закаляют. Спустя 30 лет те дни словно вчера: холод, толчки, запах гари и тишина после обрушений. Но ещё я запомнил, как люди, несмотря на страх, бросались помогать.

– Вы упомянули, что нашли живого мальчика. Он выжил?  

– Да, передали спасателям. Ему сразу стали оказывать медицинскую помощь. Но как сложилась его судьба – не знаю.

 – Вы бывали в Нефтегорске после трагедии?

 – Нет. Хотел, но не сложилось. Сейчас там всё снесено. Если организуют поездку – поеду, чтобы снова увидеть это место… Хотя больно вспоминать.  

– Олег Иванович, вы держите связь с теми, кто был с вами в Нефтегорске?  

– Нет. Тогда не было телефонов, а адресами – не обменялись. После дембеля нас отправили по домам в разных направлениях. Многие из части – сахалинцы, но больше мы не связывались.  

– Вас наградили за участие в ликвидации. Расскажите об этом.  

– Да, вручили медаль «За спасение погибавших». Это было через полгода, в декабре 1995-го. Меня вызвали с наряда на плац, где генералы вручали награды. Честно, не ожидал – просто делал то, что считал долгом.  

– Что больше всего поразило вас в Нефтегорске?

 – Сила удара. Пятиэтажки ушли под землю на два этажа. Люди говорили, будто дома «подпрыгнули». А ещё плиты… Огромные бетонные блоки, под которыми находили людей, детей. Это страшно.  

– А до Нефтегорска вас едва не отправили в Чечню?..  

– Да, в конце 1994-го началась война. Нашу бригаду радиационной защиты (700 человек) пополнили до 1700 и готовили к отправке. Но в итоге перебросили другую часть. Так что в Чечню я не поехал.  

– И хорошо. Было бы слишком много потрясений на вашу долю... Спасибо, Олег Иванович. Ваша история – урок стойкости и человечности.

Беседовала Зоя СЛЕЖАКОВА